Новая американская администрация готовится к «украинским» переговорам с Владимиром Путиным, а фактически уже и ведет их. Правителю России, насколько можно понять, предлагают перемирие: боевые действия останавливаются на нынешней линии, Украина отказывается силой возвращать оккупированные территории, ищется взаимоприемлемая формула отношений Москвы и Киева.
Его личная логика
В комментаторской обиход прочно вошли два возможных примера для подражания: «корейский» (Украина теряет часть территорий, но становится частью Запада и поступает под его защиту) и «финский» (Украина теряет часть территорий, принимает нейтралитет с пророссийским оттенком, отказывается от военного сотрудничества с Западом, но сохраняет суверенитет).
Полагают, что реальное решение можно отыскать где-то между двумя этими вариантами, но ближе все-таки к «финляндизации». Иногда упоминают еще об «австризации» (т.е. о более или менее сбалансированном нейтралитете с символическими вооруженными силами).
Такие рассуждения явно или неявно исходят из того, что державная логика у РФ сейчас та же, что когда-то была у советской империи, а попросту — что Путин тот же Сталин, только дым пожиже.
И гораздо реже видишь признание того, что картина много сложнее:
«Проблема в том, что договариваться пока почти не о чем. Отсутствует не только концепт возможных договоренностей, но даже общее понимание предмета переговоров. Вашингтон и Киев говорят об урегулировании конфликта между Россией и Украиной, а Москва стремится к урегулированию глобального конфликта между Россией и Западом, где Украина — лишь один из сюжетов».
Так написал на днях Владимир Фролов, один из самых сведущих и объективных экспертов из тех, кто остается в России. От себя добавлю, что персонально для Путина, власть которого над режимом и страной является безграничной, это экзистенциальная война с теми, кто, по его мнению, хочет покончить лично с ним.
С пониманием того, что эта война в глазах своего инициатора является разом и глобальной, и экзистенциальной, посмотрим на примеры из прошлого и убедимся, что они не очень похожи на то, что происходит сейчас.
Секрет хладнокровия
Начнем с самого простого примера — австрийского. Оккупированная союзниками Австрия с согласия СССР восстановила независимость в 1955-м. Выходит, наша бывшая империя вполне добровольно согласилась терпеть рядом со своими владениями достаточно самостоятельную страну, хотя, конечно, нейтральную и безобидную в военном смысле.
Но Сталин с самого начала не стремился превратить советскую оккупационную зону в Австрии в часть своих владений. Проницательные люди быстро опознали это по тому, что он не стал там сливать коммунистов с социалистами в одну партию, чтобы сделать ее потом правящей.
Скажем, в Берлине это слияние провернули весной 1946-го, организовав Социалистическую единую партию Германии. В большинстве других будущих соцстран — примерно тогда же.
Австрию поставили на другие рельсы, во-первых, из-за того, что не хотели, чтобы союзники присоединили свои австрийские оккупационные зоны к Германии, а во-вторых, потому что ни для Сталина, ни для его преемников «австрийский вопрос» не был ни центральным, ни экзистенциальным.
По этим причинам советская сторона могла подойти к нему хладнокровно и отыскать его решение в рамках реальполитик. Украинская ситуация ни в одном пункте на это не похожа и в координаты «реальной политики» никак не укладывается.
Главная ставка его жизни
Что же до войны в Корее, то сходство ситуаций довольно большое, но скорее не с нынешней, а с первой российской войной против Украины.
Корейскую войну (1950 — 1953) Сталин вел не сам, а руками своих северокорейских и китайских вассалов, часть из которых еще сильнее рвалась ее развязать, чем он сам. Это было похоже на прокси-вторжение в Восточную Украину в 2014–2015 гг., которое закончилась сепаратизмом ОРДЛО и Минскими соглашениями.
Те соглашения напоминали корейское перемирие 1953-го и тоже могли бы поставить точку в войне, если бы по украинскую сторону разделительной линии, как и в Корее, встали тогда западные войска. Но это даже не обсуждалось. Поэтому перемирие с Украиной продержалось только семь лет.
Сейчас о вводе «миротворческих», или как их там хотят назвать, войск говорят более серьезно, однако совсем не факт, что готовы будут реализовать. Но главное, Путин, по крайней мере в сегодняшнем своем состоянии, считает это для себя невозможным. Ведь украинская война в его внутреннем мире занимает гораздо больше места, чем корейский конфликт во внутреннем мире Сталина.
Державец полумира мог позволить себе, а точнее, своим вассалам, свести локальную войну вничью. А Путин воюет в Украине «сам», т. е. шлет на убой собственных подданных. Это главная ставка его жизни, и он согласится признать военную границу с Западом по линиям нынешних российско-украинских фронтов только в самом крайнем случае.
Это означало бы, что его реконкиста, цель которой отбросить НАТО к границам сорокалетней давности, захлебнулась. Поэтому у проектировщиков мира так популярна схема некоей «финляндизации» Украины, которая предположительно и Путина удовлетворит, и украинский суверенитет сохранит.
Но эти предположения вряд ли могут сбыться. Посмотрим, каким путем к «финляндизации» пришла сама Финляндия и спросим: разве Украина может пройти эту дорогу?
Шанс уйти из фокуса вожделений
В 1940-м, после малоудачной захватнической войны против Финляндии, она безусловно стала для Сталина экзистенциальной проблемой. Он терял голову, рвался в новый поход против нее и, видимо, этим приблизил нападение Германии на СССР.
С 1941-го у него возникли другие экзистенциальные проблемы, и Финляндия после этого уже никогда не была в центре его интересов. А для Путина Украина и дальше останется главным объектом вожделения.
Хотя Финляндия и стала для Сталина лишь второстепенной целью, но летом 1944-го он начал против нее большое наступление, и если бы финнам не удалось его остановить, это государство было бы оккупировано и вскоре превращено в одну из «стран народной демократии».
Финнов на этом этапе спасли, во-первых, стойкость их армии, а во-вторых, непридание Сталиным чрезмерного значения фронту против них.
В сентябре 1944-го он согласился на просьбу финского руководства подписать перемирие, но потребовал от него (наряду с множеством других условий) не только порвать с немцами, но и самим выбить их из северной Финляндии. Финские власти сделали это, доказав прочность собственного режима.
А если бы не справились, Финляндия была бы немедленно оккупирована и опять-таки стала бы «страной народной демократии». Она вторично избежала этого, поскольку ее руководящий класс показал, что в самых отчаянных обстоятельствах способен удержать руль.
Ничто уже не мешало согласиться
Но затем финнам пришлось спасаться от того же самого в третий раз. Как и в других побежденных странах (кроме Австрии), Сталин слил финских коммунистов с частью социалистов в Демократический союз народа Финляндии. Правда, большинство тамошних социал-демократов были настроены антисоветски и в этот союз не пошли.
Вскоре это сыграло решающую роль.
Но все же после парламентских выборов в 1945-м (ДСНФ набрал четверть голосов, а его враги социал-демократы — другую четверть) премьер-министром и министром внутренних дел стали представители ДСНФ.
Точно такая же схема была реализована тогда во всех побежденных Сталиным странах (кроме Австрии). Советские агенты взяли под контроль силовиков и средства пропаганды, запугали и деморализовали политические классы и массы и к 1948-му возвели в этих странах «народные демократии».
Финляндия стала исключением. В том же 1948-м ДСНФ был там удален с властных позиций. Премьер-министром стал социал-демократ. Финская демократическая система оказалась прочной и глубоко укорененной в народе, а ее руководители убедили Сталина, что во внешних и военных делах не причинят ему хлопот.
И ничто уже не мешало ему согласиться с сохранением там привычного политического режима, потому что к этому времени финские дела стали для него периферийными и никак не соприкасались с его экзистенциальной борьбой против США и Западной Европы. И только с этого момента настала «финляндизация» в качестве некоего особого способа примирения демократической и не имеющей внешней защиты страны с совестско-российской империей.
Все эти подробности приведены для того, чтобы стало видно, насколько мала вероятность того, что Украина сможет пройти «финским» путем к некоему миру с путинской Россией.
Нынешние коллизии слишком непохожи на те, что были тогда. Не говоря о том, что советский режим был более предсказуем, чем российский, а Сталин (смешно сказать) куда адекватнее и договороспособнее Путина.
***
По-моему, не стоит рассчитывать на реализацию в 2025-м какой-то из почерпнутых в прошлом и постоянно муссируемых схем урегулирования. Организуемые Трампом переговоры, видимо, приговорены к тому, чтобы либо обернуться банальной сдачей Украины, либо зайти в тупик, либо потечь по нешаблонному руслу.
Ничто, например, не мешает Трампу лично от себя гарантировать Путину персональную безопасность, пообещать, что он не допустит, чтобы кто-то его тронул. Может быть, именно это и есть ключ ко всем проблемам. Правда, Путин наверняка исходит из того, что Трамп как президент не вечен, а он, Путин, вечен.
Но играть на личных маниях можно многими способами, и какой-то из них может и сработать.
