Промышленная зона и обширная парковка для грузовиков в голландском городке Осс ничего не расскажут о главном городском бизнесе – строительстве роскошных яхт, которые собираются в девяти эллингах, а также о покупателях этих судов.
Культура секретности
Местная верфь Heesen Yachts, гордящаяся «производством одних из самых красивых суперъяхт в мире», – часть ориентированного на супербогатых людей бизнеса, который сейчас привлекает пристальное внимание из-за обилия российских олигархов в числе клиентов. Производственная цепочка в этом бизнесе включает дизайнеров в Норвегии, строителей в Германии и Италии, брокеров в Монако и экипажи из Великобритании.
Конечным владельцем Heesen является основной акционер и руководитель «Лукойла» Вагит Алекперов. Компания, которая заявляет, что в операционной деятельности действует независимо от Алекперова, построила три яхты Galactica, которые связывают с предпринимателем. Также она построила две яхты, связанные с бизнесменом Игорем Кесаевым, санкции против которого ввели Великобритания и ЕС.
Многие компании в этом бизнесе сейчас с беспокойством наблюдают, как власти арестовывают одну яхту за другой в рамках санкционной кампании против российских бизнесменов и госменеджеров. На прошлой неделе правительство Нидерландов ограничило передвижение 18 яхт до выяснения их принадлежности и подтвердило, что еще два судна, находящихся на ремонте, связаны с попавшими под санкции людьми.
Эгберт Ваттел, гендиректор Younique Yachts из другого нидерландского городка, Маккум, так описывает культуру секретности, с которой связаны даже такие небольшие производители, как его компания:
Большинство владельцев хотят, чтобы никто не знал, что они строят яхту. Так было всегда. Это все равно что быть доктором – ты никогда не рассказываешь о своих пациентах.
В Маккуме расположено два огромных сухих дока – на 110 м и 120 м: в них суперъяхты скрыты от посторонних глаз, пока работники занимаются их оснащением.
Рядом с одним из этих доков под названием «Собор» расположен бар, где работает Ферри Янсен. Он знает, где работают многие из его посетителей, но ни один из них не может рассказать, чем занимается. «Они покупают рыбу и чипсы, но ничего не могут рассказать. Это секретно! Я там плавал, но ничего не смог увидеть», – говорит Янсен.
Одержимость деталями и роскошью
Россияне начали покупать яхты в 1990-е гг., Роман Абрамович, например, приобрел свое первое судно Sussurro в 1998 г.
Из заказов на общую сумму 35-40 млрд евро заказы от российских покупателей сейчас составляют 3,9 млрд евро, по подсчетам аналитической фирмы Boat International. Она сообщает, что больше всего суперъяхт для российских клиентов строят итальянские верфи, где сейчас ведутся работы по производству 60 судов; за ними идут верфи Нидерландов и Турции.
Один представитель сектора рассказал о мероприятии, которое проводила компания по производству суперъяхт. На нем разговаривали только на русском и английском языках, играл российский филармонический оркестр. На сайте производителя Italian Sea Group размещена информация на итальянском, русском и английском языках.
Российские покупатели известны пристрастием к дороговизне. Помимо саун, площадок для вертолетов и даже подводных лодок они требуют супер-роскошную отделку, включая, например, редкие породы тропических деревьев, особые виды кожи, массивные золотые краны. «Они лишь на одну ступень ниже саудовцев», – говорит один брокер.
Одержимость деталями и секретностью – одна из главных характеристик клиентов в этом секторе, говорит голландский мастер: «Стандарты здесь просто невероятные. Все должно быть сделано идеально… но в полной тайне. Если я сегодня сделаю что-то удивительное, то не могу показать маме. Не могу сфотографировать свою работу».
Покататься за полмиллиона
По словам представителей отрасли, владельцы обычно проводят на своих яхтах максимум несколько недель в году. Хотя существует достаточно активный вторичный рынок, коэффициент рентабельности инвестиций у яхт низкий, учитывая операционные расходы, которые обычно составляют 10% в год от цены покупки.
Свобода владельцев яхт также ограничена необходимостью иметь большой экипаж (обычно предпочитают людей, не говорящих по-русски) и постоянно восполнять запасы, существованием спутниковых систем слежения, данные которых доступны онлайн, а также вниманием, которое такие суда привлекают, находясь в гаванях. Тем не менее, некоторые россияне решились инвестировать в эту отрасль.
Алекперов купил Heesen более 10 лет назад и владеет ею через кипрскую фирму Morcell. Компания заявила, что осуждает «насилие в любой форме», надеется «на быстрое завершение войны» в Украине и «сотрудничает с государственными органами в абсолютно прозрачной манере». Павел Новоселов и Павел Сухоручкин, занимавшие в Heesen должности директоров без исполнительских функций, оставили их после вторжения России в Украину.
Брокерскую компанию Imperial Yachts в 2005 г. основали в Монако Евгений Кочман и его сестра Юлия Стюарт после того, как в течение нескольких лет они продавали яхты россиянам. С тех пор ее клиентская база диверсифицировалась, и компания заявила: «IY – глобальный бизнес с международной клиентской базой, и мы уверены, что наш бизнес продолжит работать, так как он не зависит от клиентов из какого-то одного географического региона. Хотя очевидно, что для сектора будут определенные последствия, сейчас пока сложно понять, какие именно».
У международного брокера Burgess Yachts много российских клиентов – как владельцев суперъяхт, так и арендаторов, которые нанимают суда порой по ставкам от $500 000 в неделю. После начала вторжения компания убрала с сайта информацию о 10 или более суперъяхтах.
Burgess заявила, что «внимательно отслеживает ситуацию в Украине и следует всем требованиям и указаниям властей на территориях, где работает компания».
Верфь в Маккуме – самый значительный источник доходов для города. Там работает 400 человек, кроме того, в доки постоянно приезжают подрядчики, которые останавливаются в гостиницах городка, едят и пьют в его барах. Но мало кто понимает, как санкции могут отразиться на экономике Маккума. По словам одного подрядчика, он понял, кому принадлежит яхта, над которой он работал, только когда услышал о ее аресте.
