Прошедший праздник весны и труда, пусть и утративший значительную часть своего пролетарского характера, располагает оценить состояние российских левых сил. Забегая вперед, скажу, что, на мой взгляд, отечественные левые следуют сегодня как минимум трем трендам, которые вполне заметны в мировом левом движении.
Во-первых
Современное левое движение все более отчетливо превращается в леворадикальное, тяготеющее, как ни странно, к принципам либертарианства. Его широкой социальной базой становятся независимые креативные люди — либо работающие в одиночку, либо формирующие подвижные сетевые организации. Именно эта трансформация позволяет «новым левым» привлекать в число своих сторонников тех, кто находится в авангарде экономического прогресса и обеспечивает им довольно мощную базу поддержки, в том числе и финансовой.
В отличие от левого движения в развитых странах российские коммунисты (которые со времен распада Советского Союза остаются у нас самой массовой левой силой и по традиции воспринимаются как основной, а иногда чуть ли единственный оппонент власти) занимают левоконсервативные позиции, пытаясь утвердить свою монополию на апологию советских патерналистских традиций и ожиданий: социальную поддержку, уравнительную пенсионную систему, бесплатные медицину и образование.
Если упрощать ситуацию, можно сказать, что значительная часть западных левых обсуждает либо утверждение прав индивидуальных работников на пресловутый лассалевский «неурезанный трудовой доход», либо же возможность распространения неких базовых социальных выплат на всех членов общества. Тогда как большинство российских левых в лучшем случае выступают за реставрацию примитивной системы социального обеспечения, существовавшей в стране, которая безнадежно проиграла в исторической борьбе двух систем — и прежде всего из-за своей экономической неэффективности.
Про иные формы обращения в прошлое — от «традиционных ценностей» до религии и имперскости, на которые так падки российские левые, — я даже не говорю.
Во-вторых
Российские коммунисты, живя и занимаясь политикой в обществе, где число бедных оценивается от 17,8 млн по официальным оценкам до 80 млн, как неосторожно проговорился один из олигархов, рассуждают о духовности, «русском мире» и «разделенном народе», сожалеют об ими же допущенном распаде СССР — но довольно редко обращаются к вопросам социального и имущественного неравенства и пытаются мобилизовать граждан на противостояние дикому российскому чиновничьему капитализму. Парадокс в данном случае я вижу в том, что если в большинстве стран мира сегодняшние левые пытаются активно рекрутировать в число своих сторонников тех, кто по тем или иным причинам стремится получить от общества заметную часть национального богатства, далеко не всегда внося адекватный вклад в его создание, то в России «защитники трудящихся» не готовы бороться за лучшую долю даже для тех, кто создает это богатство ежедневно и ежечасно и оказывается обворованным по традиционным рецептам эпохи первоначального накопления капитала.
Как ни относись к современным западным левым, они бросают всё более активные вызовы политическому истеблишменту, а российские коммунисты довольствуются ролью официального критика власти, никоим образом для последней не опасного. Эта генеральная линия партии приводит к тому, что даже сами партийцы констатируют, что верхушка партии решает свои вопросы с верхушкой власти, КПРФ утрачивает классовый характер и из авангардной партии трудящихся превращается в парламентскую партию, где трудящихся представляют бизнесмены.
Радикализация, выводящая левых на новые политические высоты во всем мире, опасна для российских левых: на недавнем 18-м партийном съезде КПРФ первый секретарь московского горкома Валерий Рашкин, бывшая глава Санкт-Петербургского горкома Ольга Ходунова и экс-губернатор Иркутской области Сергей Левченко, которые в последнее время позволяли себе не только оппонировать главе партии, но и выказывать симпатии лидерам протестного движения, не только не были поддержаны своими товарищами, но лишились статуса членов президиума ЦК.
В-третьих
На мировой арене левое движение предпринимает, я бы сказал, попытку сформировать большинство из представителей меньшинств — объединяя
- людей с низкими доходами;
- эмигрантов, зачастую даже нелегальных;
- дефаворизированные этнические группы и национальные группы;
- лиц с нетрадиционной сексуальной ориентацией.
Тренд на максимальные сплочение и предельную мобилизацию антисистемного протеста под левыми лозунгами, несмотря на разношерстность его потенциальных участников, сегодня силен как никогда.
В России, напротив, на фоне бездействия компартии мы наблюдаем умножающиеся расколы в левом лагере: заявляют о себе «Коммунисты России» Максима Сурайкина, и недавно возглавленная Максимом Шевченко Российская партия свободы и справедливости, и даже Партия пенсионеров (а некоторые бывшие коммунисты перетекают в расширенную «Справедливую Россию» из-за участия в ней Захара Прилепина). В обществе, где безусловно присутствует запрос на серьезную протестную активность, эти новые партии могут заручиться широкой поддержкой не столько из-за солидности собственных программ, сколько просто по причине того, что позиционируются как альтернатива привычной рутине «титульной» партии. Правда, возглавляемые более активными и харизматичными лидерами, чем тт. Зюганов, Мельников и Афонин, они воспроизводят свойственный российским левым авторитарный стиль управления, репродуцируя его вширь, что делает новые партии столь же персоналистскими, как и основной отряд коммунистов. Такое положение вещей ограничивает перспективы левых сил, так как акцентирует внимание на второстепенных факторах, отличающих одних политиков лагеря от других, — и в результате девальвирует в России всю левую повестку дня.
Запрос на социал-демократию
В наши дни в России объективно существует запрос на современную (а точнее — на умеренно модернистскую, пусть даже без ультрамодных эксцессов) левую партию социал-демократического типа. В стране невооруженным глазом заметна масса проблем, куда более существенных, чем ритуальное изображение скорби по Советскому Союзу, — речь может идти и о борьбе с бедностью, и о радикальном повышении минимального уровня заработной платы, и об охране труда, и о пенсионном обеспечении, и о прогрессивном налоге в конце концов.
Традиционные (именно традиционные, а не консервативные) элементы повестки дня могут показаться весьма привлекательными значительному числу россиян, а в случае, если к ним добавить относительно новые (и обладающие в наших условиях заметным протестным потенциалом) темы типа прав женщин или элементы экологической повестки дня, вполне удачно вписавшиеся в глобальный левый контекст, то партия, которая сумела бы выступить с подобных позиций, могла бы превратиться в серьезного конкурента «Единой России», программные тезисы которой выглядят весьма расплывчато. Существенно отстающая в социальном развитии страна типа нашей не требует ультрасовременного левого движения — но она вполне достойна такого, которое соединило бы в себе элементы классической социал-демократии с некоторыми новыми трендами. Нынешняя российская компартия, правопреемница КПСС, явно обращена в прошлое, а не в будущее, а потому и не способна стать такой силой — это сегодня видно все более четко.
