В пандемийный год Третьяковская галерея не сбавляет обороты. В Западном крыле Новой Третьяковки открыта масштабная выставка об искусстве кинетизма — первая столь глобальная попытка исследовать это направление и самая большая экспозиция нового искусства для музея. В апреле открыта выставка «Мечты о свободе. Романтизм в России и Германии» — большой совместный проект Третьяковской галереи и Государственных художественных собраний Дрездена. Также продолжаются работы над проектом реконструкции здания Новой Третьяковки — они не останавливались, несмотря на пандемию.
Параллельно музей работает над сетью российских филиалов, они должны появиться в Калининграде, Владивостоке и Самаре. Что будет в каждом из этих городов, VTimes узнали у директора Третьяковской галереи Зельфиры Трегуловой.
Об экспансии музея в регионы
Разворот музея в регионы — правильная формулировка. Третьяковская галерея последней в череде крупнейших российских музеев (Эрмитаж, Русский музей, Исторический музей) открывает филиалы в регионах. Мы достаточно осторожно подходили к концепции филиала Третьяковской галереи. Тем более что главная задача не просто открыть филиал, а насытить его интересными выставочными и образовательными программами. И продолжать насыщать на протяжении длительного времени. В какой-то момент это делается с огромным желанием и энтузиазмом, а потом каждодневная рутина и сиюминутные потребности «здесь и сейчас» начинают заслонять важность деятельности в регионах. Отсюда и закрытие филиалов, в том числе и международных. Я довольно много сотрудничала с музеем Гуггенхайма, поэтому видела и взрыв появления нескольких его филиалов по всему миру, и потом такое же их сворачивание.
Филиалы — серьезнейшая работа, которая требует огромных-огромных усилий и очень серьезных финансовых вложений. Иногда получается так, что работа в филиалах, если подходить к этому действительно серьезно, отвлекает от того, что происходит в главном музее. Здесь необходимо соблюдать правильный баланс. Но хорошо, что мы вступаем на этот путь после ведущих мировых музеев — Гуггенхайма, Лувра, Тейт, Помпиду. Мы уже немножечко лучше понимаем, какими могут быть проблемы, хотя это не уберегает от похожих ошибок.
Мы не сами придумали создать филиалы Третьяковской галереи. Это была идея президента России Владимира Путина — создать культурные центры в четырех точках России: из них один на западной границе (в Калининграде), один на восточной (во Владивостоке), два других — это Кемерово и Севастополь. Мы будем работать в Калининграде и Владивостоке.
Оба региона с невероятным потенциалом, с природой, крайне привлекательной для туристов, что немаловажно — с замечательной кухней. И, за исключением относительно небольших региональных музеев, как Приморская картинная галерея или Калининградский художественный музей, с отсутствием возможности масштабного показа отечественного и зарубежного искусства из больших музеев, возможности принимать масштабные выставки. При этом к регионам огромный интерес туристов, и возникает вопрос — а что они там смотрят? Посмотреть на удивительную природу, съесть краба или другие морепродукты высочайшего качества — да, а что еще? И когда было предложено стать частью этого проекта, мы согласились мгновенно. Не только потому, что инициировано первым лицом государства, а просто потому, что мы уже работали во Владивостоке и Калининграде и понимали невероятную художественно-эстетическую потребность и местных жителей, и туристов.
Оба проекта полностью возводятся с нуля.
И мы, конечно, и в Калининграде, и во Владивостоке стараемся работать с того момента, как было принято решение о реализации национальных проектов. Работаем с теми музейными площадками, которые есть, показывая каждый год по выставке или организуя экспонирование одного великого шедевра. Могли бы и больше, но ограниченность пространств и их качество лимитируют наши возможности показа серьезных больших выставок. Но мы стараемся многое делать. Прошлым летом показывали видеоарт во Владивостокской крепости. И, главное, запустили программу сотрудничества с Дальневосточным федеральным университетом и с Балтийским университетом — нам же нужно воспитывать кадры. Серьезный вопрос, где взять людей, как скомплектовать серьезный большой профессиональный штат там, где таких специалистов не готовят.
Поэтому в регионах мы организовали серьезную программу дополнительного образования, и большинство наших лучших специалистов ездили туда. Причем это был большой и широкий диапазон научных сотрудников, руководителей выставочных, пиар-подразделений, подразделений фандрайзинга и т. д. Приглашали специалистов из других музеев и выдающихся лекторов, которые бы могли действительно интересно, емко, сжато рассказать о том, что есть что в современной музейной деятельности. А в Калининграде мы вообще запустили магистерскую программу, спасибо фонду «Моя история», который финансово помог нам сделать это. Серьезно: двухгодичная магистерская программа, нам не удалось сделать такое даже с Московским университетом, как раз по причине отсутствия финансирования и невозможности его найти.
Калининград
Калининград — крайняя западная точка России с достаточно сложной логистикой приезда из основной части России, но с легкой логистикой — из Европы.
В Калининграде у нас и наших партнеров будет огромное замечательное здание на острове Октябрьский, где к Чемпионату мира по футболу — 2018 был построен стадион. Пешком до центра города не больше 15 минут, рядом речка, будет реконструирована набережная. Там возможно построить музей мечты или культурный центр мечты: филиалы Третьяковской галереи, Русского музея и Эрмитажа, а также пространства для образовательных и публичных программ. Рядом — филиал Высшей школы искусств, а напротив — здание филиала Большого театра, которое сейчас проектируется знаменитейшим норвежским архитектурным бюро Snøhetta, построившим оперный театр в Осло, который служит моделью для очень многих оперных театров мира и который по концепции опять же является в первую очередь общественным пространством.
Владивосток
Во Владивостоке мы работали над проектом с выдающимся архитектором Хани Рашидом. Он предложил интереснейшее решение — объединить в одном здании три институции: музейный центр, сцену Мариинского театра и филиал высшей школы искусств с небольшими концертными и театральными залами. Музейному центру мы придумали название «Сопка», хотя юридически пока это филиал Третьяковской галереи. Но, конечно, это будет музейный центр, в котором будут сосуществовать Третьяковская галерея, Эрмитаж, Музей Востока, будут экспозиции Русского музея и Приморской картинной галереи. Все это объединяется общим стилобатом, а потом уже выводится как три отдельных архитектурных объема. Очень визионерский проект. С Рашидом было очень интересно работать. Архитектура — это великое искусство. И когда ты работаешь с выдающимся архитектором, это захватывает дух.
Очень важно, что здесь будут пространства, где в формате открытого запасника мы сможем показывать произведения из коллекций Приморской картинной галереи, собрание которой включает в себя около 150 произведений, купленных в свое время Павлом Третьяковым и переданных во Владивосток в 1920–1930-е годы.
Кто главный
Участников много, договариваться иногда бывает непросто. Но позволю себе сказать, что мы с Михаилом Борисовичем Пиотровским разделяем схожие позиции и точки зрения. Мы как бы такой паровозик во Владивостоке и Калининграде, и пока везде это филиалы Третьяковской галереи. В Калининграде так и останется, с отдельным залом Эрмитажа, а во Владивостоке будет музейный центр, мы сейчас обсуждаем вопрос управления этим комплексом. Завершение строительства планируется в конце 2023 г., а открытие – в 2024-м. Я думаю, что к этому времени те, кто будут управлять этим комплексом, будут иметь в штате профессиональных сотрудников, которые смогут сотрудничать и взаимодействовать со всеми музейными институциями, чьи программы станут частью деятельности этого музея. Будем договариваться и координировать программы.
Там будут только выставки или планируется собственный музейный фонд? Если да, как он будет формироваться?
Я думаю, что он не может не формироваться, потому что и там, и там есть художественная жизнь. В особенности во Владивостоке, где есть частные коллекционеры, энтузиасты, которые собирали на протяжении многих лет современных художников, работающих на месте. Это интересные коллекции, которые сейчас находятся в очень подвешенном состоянии. Мы обращали внимание властей на это, и мне кажется, любой филиал крупной столичной музейной институции не должен забывать о местной художественной сцене. Покупать работы уровня тех, что хранятся в Москве, боюсь, будет невозможно, а вот прирастать интересными произведениями местной художественной школы, я думаю, каждый из этих музеев может и должен. Правда, из-за отсутствия финансирования возможности покупать у нас также нет, поэтому рассчитываем на деньги эндаумента, на дары меценатов и самих художников.
Самара
Самара — отдельный проект, не часть национального проекта.
Летом 2018 года тогдашний министр культуры Владимир Мединский пригласил меня к себе, показал фотографии фабрики-кухни в Самаре и сказал, что Самара видит в этом здании филиал Третьяковской галереи. Они действительно проводили в преддверии думских выборов опрос, филиал какого музея хотели бы видеть в Самаре. Выяснили, что филиал Третьяковской галереи. И когда я посмотрела на это здание и поняла, в каком ужасающем состоянии оно находится, вспомнила, какой замечательный это город, какой потенциал у него есть, я согласилась. До этого разговора я всего два раза была в Самаре, давно, еще в 90-е годы, но помню, что это очень красивый город, с невероятной набережной. Мы делали проекты в Самарском художественном музее, в частной галерее «Виктория». Картину мы более или менее понимали, поэтому я согласилась сразу же. Максимальную поддержку тогда обещал Александр Исаевич Хинштейн, депутат от Самарской области в Госдуме, и эту поддержку он продолжает оказывать.
Сейчас оно в процессе реконструкции, мы рассчитываем, что к концу года строительные работы будут закончены, а в 2022 году мы сможем открыть там филиал. В отличие от Калининграда и Владивостока, где пока директора и часть сотрудников работают в Москве, хотя вполне готовы переезжать, команда в Самаре — местная. Очень интересные, молодые, современно мыслящие люди, хорошо знакомые с музейными технологиями, имеющие опыт музейной работы, например создания Музея модерна в Самаре, где создан детский центр, которому позавидует любой столичный музей. У нас там есть свое пространство, мы арендовали трехэтажный дом в самом центре Самары, где на первом этаже маленький музейный магазин, кафе и место для встреч, а на втором этаже пространство для образовательных программ. На последнем этаже кабинет директора и один офис для всех сотрудников филиала Третьяковской галереи.
Будет ли различаться характер музейных выставок в двух филиалах и в Самаре и планируете ли привозить что-то сложное, как кинетизм или например, выставка Кабакова?
Музейные пространства в Калининграде и Владивостоке строятся с нуля, экспозиционные залы там трансформеры, они дают возможность для организации крупных выставочных проектов. Может быть, полностью выставку кинетизма, которая развернута сейчас в Западном крыле Новой Третьяковки в Москве, туда не привезешь, потому что зала на 3000 кв. м там нет, и потом, там все-таки совсем другое количество зрителей. Но, скажем, кинетизм в сокращнном варианте — да, конечно.
Не будет такого, что по стране будут возить только Шишкина и Серова?
Нет. Мы будем строить программы с учетом специфики каждого места. Мы переносим свои ноу-хау, которые основаны на самых современных музейных технологиях и анализе потребностей нашей публики. Понятно, что в Самаре мы в первую очередь будем ориентированы на искусство ХХ века. Конечно, и Шишкина туда привезем, но мы будем в первую очередь сосредоточены на показе проектов, связанных с искусством ХХ века, само здание диктует это. Там замечательно будет смотреться скульптура. Или инсталляции и современные художественные проекты. Ожидания самарцев — это полноценная Третьяковская галерея. Будем оправдывать.
И в Калининграде, и во Владивостоке мы будем помимо временных выставок разворачивать более или менее длительные тематические экспозиции русского искусства. Нам кажется очень важным, чтобы в этих двух крайних точках страны был музей, в котором присутствовала бы серьезная экспозиция русского искусства. Надеемся во Владивостоке делать это с Приморской картинной галереей, их коллекция включает 150 произведений, приобретенных Третьяковым. В Калининграде надеемся, что сможем делать длительные, на полтора-два года, экспозиции с Русским музеем. Конечно, наши хранители будут ездить и следить за сохранностью.
Есть ли прогнозы, как может поменяться поток посетителей в Москве с началом работы филиалов?
Сейчас многое зависит от ситуации с пандемией. При том что мы не так сильно, как Пушкинский или Кремль, ориентированы на зарубежных посетителей и вообще на организованный туризм. У нас на это приходится 5% посетителей — минимальная цифра. Все-таки Третьяковка — это «твой музей» в гораздо большей степени. Мы больше ориентированы на москвичей и на отечественного зрителя. Мы пытались это поменять, потому что мы должны изменить отношение к русскому искусству в мире, ведь оно плохо известно. А увидеть его можно, только приехав в Москву или Петербург. Кроме коллекций искусства ХХ века в музее Современного искусства в Нью-Йорке или в Центре Помпиду, нет в мире мест, где можно было бы понять, что такое русское искусство.
Что происходит на Крымском Валу, в какой все стадии?
Конечно, пандемия сказалась на сроках работы над проектом реконструкции этого здания. Но мы очень интенсивно работали над стадией дизайн-проекта. Завершили ее летом, а осенью приступили к переговорам по заключению договора на стадию проектирования. Для этого нужно было еще обеспечить финансирование этой работы. А с деньгами в 2020-м гораздо хуже, чем в 2019-м. Хотя могу сказать, что большинство наших партнеров свои обещания выполнили и профинансировали все наши выставки. Мы не отменили ни один выставочный проект из-за того, что кто-то из спонсоров отказался от финансирования. Но мы, я надеюсь, сейчас уже на окончательной стадии переговоров с архитектурным бюро Рэма Колхаса и нашими жертвователями. Я думаю, что сейчас все понимают, что здание на Крымском Валу действительно нуждается в реконструкции и что работать надо интенсивно и быстро. Очень надеюсь, что в 2021 году мы сможем продолжить работу с Колхасом, для которого этот проект — серьезнейший вызов. И это та архитектура, которую он очень любит и ценит и которую старается сохранить в тех частях, которые касаются организации общественных пространств. Это невероятная светоносность, пространственность, конструктивная выстроенность на опорных столбах и колоннах. Там изначально было мало стен, а Колхас — сторонник открытых музейных пространств, и я помню, что над этим подшучивали, когда мы защищали концепцию, по интернету ходила моя фотография с Колхасом, который на три головы меня выше, — с подписью типа, Зельфира, 28 000 кв. м экспозиционной площади без стен — это круто. Не волнуйтесь — стены там будут. Но действительно, мы очень серьезно обсуждаем организацию пространства для постоянной экспозиции, это очень интересные инновационные решения, которых нет ни в одном музее мира. Но для того, чтобы окончательно закончить проектирование, нам нужно провести очень серьезные изыскания и очень серьезные консультации, в том числе со специалистами по музейному климату и по современным музейным технологиям, оценить техническое устройство здания.
Бюджет уже понятен?
Бюджет Колхаса понятен и понятен бюджет российского архитектурного бюро, которое обеспечит реализацию этого проекта. Мы не можем себе позволить работать только с ОМА и с самого начала работали с архитектором Владимиром Плоткиным и архитектурным бюро «Резерв».
Точную цифру назвать можете?
Точную цифру не озвучиваем.
