17 марта президент России Владимир Путин по сути впервые обратился к нации с обращением по коронавирусу. Он заявил, если коротко, что все под контролем. И добавил, что в России «как в большой дружной семье» преодолеют все трудности благодаря дисциплине.
На фотографии пустых прилавков из московских супермаркетов эти его слова никак не повлияли. По официальным данным, зараженных больше сотни, а в социальных сетях множатся сообщения с совсем другими цифрами, плюс постоянно тиражируются сообщения от людей, которых послали пить чай дома и не проверили даже на новый вирус.
В Москве множится фрустрация, что вот-вот чуть ли не введут комендантский час: закроют метро и въезд в город. Об этом, к слову, написала газета «Ведомости». А в российской провинции тишь да гладь — никакого социального дистанцирования, никакого карантина, ничего, только зовут внуков из столицы погостить и обижаются, что тех не хотят привозить.
Путин в своем обращении подчеркнул: не нужно скупать продукты в магазинах, не надо зря тратить деньги. Но толпы обеспокоенных жителей российской столицы продолжили разорять супермаркеты, вынося прежде всего в космических масштабах упаковки туалетной бумаги и зачем-то гречку.
О гречке вообще стоит сказать отдельно, поскольку абсолютно серьезно это подлинный символ российского апокалипсиса. Не только этого, но и любого.
Гречка вообще это такая локальная крупа Восточной Европы. Ну как киноа, например, в Южной Америке — только у киноа получше с пиаром, поэтому его любят все веганы и любители здорового образа жизни. А гречку в основном любят небогатые пенсионеры в России, Польше и Литве по той причине что она недорогая и может годами храниться в кухонных шкафчиках (возможно, так делать и не стоит, но так точно делают).
И вот, что забавно (и одновременно горько, наверное). Все это выросшее молодое поколения россиян, оперившийся наполовину средний класс, люди, покупающие каждое утро вкусный кофе правильной обжарки на растительном молоке (поправка: покупавшие), летающие кататься на сноуборде в Австрию и на серфе на Бали, вдруг встали и побежали покупать гречку в продуктовые магазины.
Что это? Массовое помутнение? Психоз? Запуск отложенной программы генетической памяти в коллективном бессознательном? Пожалуй, всего понемногу.
Казалось, это все осталось в далеком прошлом, но, выходит, оно все это время было где-то в подсознании. Как фантомная боль, как память тела, как ужас, который всегда с тобой. Такой, что даже намека оказывается достаточно, чтобы побежать за этой несчастной гречкой.
И это сметание гречки и всего прочего с полок магазинов это даже не паника, нет. Это неосознанное, автоматическое, даже рефлекторное поведение. По принципу сначала сделать, а потом подумать.
На уровне же осознания россияне — особенно в провинции — напротив, кажется преисполнены бравадой. Да что нам этот, дескать, вирус. Мы и не такое видали, и не такое переживали. Да шапками мы его закидаем (напомню, что в русском языке есть даже слово «шапкозакидательство»).
На первый взгляд, кажется, что наплевательское и пренебрежительное отношение к вирусу не очень сочетается с потребительской паникой и закупкой гречки. Но, если посмотреть чуть поглубже, все довольно логично.
На биологическом уровне россияне действуют инстинктивно, и, когда включается зов предков, они оставляют латте на миндальном молоке и бегут за гречкой, хоть и не знают, зачем. Природная программа говорит: накопи, спрячься, пережди.
А вот на экзистенциальном уровне россияне говорят: сгорел сарай, гори и хата. А также говорят: не жили хорошо, нечего и начинать.
Мало кто это артикулирует открыто, но многие россияне (особенно те, которым особо нечего терять, а таких большинство) даже внутренне радуются всеочищающему огню апокалипсиса, который как бы обнуляет все что было до этого (примечательно, что вся русская национальная философия тоже глубоко эсхатологична, то есть про конец света). В этом смысле «обнуление» сроков Путина идеально даже рифмуется с обнулением вообще всего.
Проще говоря, мир и его сытая счастливая жизнь никогда не были так интересны русским, как увлекательные огни армагеддона. За которыми можно зачарованно наблюдать, а когда надоест всегда можно сбегать в магазин и купить две последние пачки гречки.
